Мадам
В Ницце в июне хорошо. Правда, наша сборная опять проиграла, но никто из журналистов не опечалился. У многих были заготовлены тексты – ироничные и грустные, а выводы кое-кто без зазрения совести скопировал из статей четырехлетней давности.
– Не футбольная мы нация, не футбольная, – сетовал пьяный обозреватель Забиваев невидимому оппоненту по дороге в отель. В номере его ждала бутылка холодного вина, и это грело.
Поначалу Вася Забиваев загрустил, что предстоит суточная пересадка – да еще и не в веселом Париже, а всего лишь в Ницце, но к вечеру, накупавшись, напокупавшись и накушавшись, он уже чувствовал себя вполне счастливым. В ресторане La Voglia Вася легко управился с ведерком пасты и приторным желеобразным десертом, к которому принесли не ложку, а половник, выпил две бутылки розового вина, чокнулся с соседями слева и справа и, заявив, что «он свою норму знает, упал – хватит», чуть покачиваясь, шурша пакетами с подарками и сувенирами, побрел по набережной.
Номер, кстати, оказался совсем не крошечный, как бывало прежде. Секретарша Татьяна не сэкономила и заказала Васе 20 метров, двуспальное ложе и вид на Бухту Ангелов. Он распахнул французское окно, обнажил молодое грузное тело, плеснул себе из припасенной бутылки и, распластавшись на постели формата «кинг сайз», стал слушать море и наблюдать за караваном самолетов – низко и эффектно заходили они на посадку один за другим: в Ницце начинался высокий сезон.
***
Настоящая фамилия футбольного обозревателя Васи была Редько. В связи с этим в редакции в глаза шутили, что Забиваем мы Редько, а за глаза, что редько забивает Вася своей мадам Редько. Вася эту шутку знал и был уязвлен – как отношением коллег, так и тем, что это, увы, была чистая правда.
Только Вася собрался в очередной раз пожалеть себя, как в соседнем номере хлопнула дверь и раздались пьяные веселые голоса: мужской и женский. «Сейчас начнут», – подумал Вася. И точно: начали. Прошло едва ли десять минут, как женщина негромко застонала. Вася пригубил вина и, причмокнув, заметил:
– Интеллигентно. Наверное, француженка…
Голый Вася возлежал на кровати с бокалом ледяного шардоне и слушал, как за стенкой у очевидно такого же распахнутого окна радуются друг другу незнакомые люди. Вот, жена Лена, если это у них случалось, сразу начинала орать, будто ее режут, и вскоре бурно имитировала оргазм, хотя они оба знали, что оргазм ее – неправда. А тут – такая нежность. У Васи даже началась эрекция.
Он лежал, слушал и выпивал. На втором бокале они переместились на кровать. Это стало понятно по глухим толчкам в стену и усилившимся стонам. Очевидно, кровати в номерах стояли изголовье к изголовью. Вася поднял голову и увидел, что картинка с религиозным сюжетом опасно качается на своем гвозде.
– Я у них будто третий, – произнес вслух Забиваев. – Это даже интересно…
Порно мадам Редько не признавала, так что Вася смотрел «кино про жизнь» в одиночестве. Черт возьми, ему нравились эти сцены втроем. «Как это по-французски? Маняж труа?» Там на одной кассете двое парней неумело играли в баскетбол, а мимо шла девушка в белых гетрах, и они ее пригласили в тренерскую…
Француженка за стеной уже не стонала, а кричала. Ей бы позавидовали иные болельщики: удар, вскрик – и так без счета. «Во дают» – подумал Вася и посмотрел на часы. Невидимые любовники трахались уже целых двадцать минут.
Вася допил бокал и встал. Зеркало напротив кровати отразило высокого человека с абрисом заплывших жиром мышц и довольно большим волосатым животом. «Чего это я так разъелся-то? Или просто зеркало кривое?»
Между прочим, двадцать минут он тоже когда-то мог. С одноклассницей Катей Виноградовой, например, вместо первых уроков по вторникам у нее дома… Он хорошо помнил часы, висевшие над детской односпальной кроватью, где никак не помещались его ноги. Кстати, Вася Редько тогда в первенстве города по футболу среди школьных команд участвовал. А Катя была ну чудо как хороша…
Крики за стенкой оформились в слова. То ли она просила быстрее, то ли умоляла остановиться. Он же только рычал. Прошло еще двадцать минут – подходил к концу первый тайм. Вдруг все смолкло. Да неужели! Сексмены начали утомлять. Вася надел трусы-боксеры, налил остатки вина в стакан и вышел на балкон.
Внизу, под окнами пели пьяные фанаты победившей в вечернем матче сборной. Им подпевало море. Вообще в такой час знаменитая на весь мир Английская набережная напоминала перекрытую на День города Тверскую: толпы пьяных и счастливых людей, многие с детьми. Вася поискал глазами полицейских – безрезультатно. «Не дай бог теракт… Хотя тут навряд ли, очень уж место красивое».
Тут на балкон вышел мужчина в халате. Средних лет, среднего роста, чуть лысоват… Закурил и на каком-то языке поприветствовал Васю. Вася ему ответил «Хай», но решил, что пора спать – утром ведь самолет, и пошел в номер. На ночь в качестве снотворного он смешал джин-тоник из минибара и смежил веки. Тут-то за стенкой началось снова.
«Зря я пошутил про первый тайм… Они так и до дополнительного времени дойдут»… Женщина кричала сильнее прежнего, кровать билась о стенку. Религиозную картинку Вася снял, чтоб она ему случайно не упала на голову. «А то буду как тот дурак, который богу не молится, но лоб ему все равно расшибут».
И только в третьем часу утра неутомимые игроки затихли. Вася не спал – он был зол. Минибар опустел, а все плохие слова в адрес рекордсменов сказаны.
Вдруг за стенкой хлопнула дверь. «Ушла? После всего?…?» Забиваев подумал, что надо бы написать пост об этих француженках, как они высасывают все соки. Мужики стараются, а эти… сразу уходят… интеллигенция, понимаешь. Одна блогерша, Вася читал, недавно писала, что не любит с мужчиной после любовных состязаний оставаться спать в одной постели. «Вот оно! Состязание! Получила, что хотела, и свинтила – победительница»…
«А может, она просто шлюха? Ну, тогда он мужик! Все голы забил… Интересно, сколько она берет, чтобы лысого так ублажить? Почасовая у нее или за ночь?»
Вася перебрал еще пару вариантов и, выйдя на балкон, закурил, сочиняя пост о том, как это у них тут происходит на Лазурном берегу.
На соседнем балконе сидела растрепанная блондинка неизвестного возраста в большом белом халате, видимо, мужском, и, уронив волосы на колени, тихо, почти беззвучно плакала.
«Плачут-то они тише, чем трахаются»…
В детстве Васина мама плакала, когда думала, что ее ребенок уже заснул. Они долго жили в одной комнате, поэтому он был свидетелем всех ее попыток стать счастливой. Молодая еще женщина, она, увы, встречала, в основном, женатых мужчин – запутавшихся франтоватых мечтателей, которые не могли или не хотели принимать серьезные решения. Один настойчиво предлагал сдать Васю в интернат, потому что «так всем будет спокойнее». В общем, с детства Вася не переносил вида плачущих женщин. Тем более, обиженных мужчинами.
Он хотел что-то ей сказать, но не знал, на каком языке. Окликнул ее: «Эй!» Женщина, не поднимая глаз, кивнула ему и снова опустила голову.
Повинуясь порыву, он натянул джинсы, футболку, вышел в коридор и хотел постучаться в соседнюю дверь, но та оказалась незапертой – ей помешал край толстого полиэтиленового пакета. Забиваев отбросил зародившиеся сомнения и вошел внутрь.
В номере царил разгром. Валялись пакеты из дорогих магазинов, вынутая из них одежда, туфли, россыпи косметики, лекарств и презервативов. Повсюду стояли пустые бутылки из-под шампанского, стаканы со следами помады. На постели, не просто смятой, а буквально вывернутой наизнанку, лежал надписанный конверт. Рядом валялась пустая склянка.
Это же… Вася вспомнил одиннадцатый класс, домашнюю вечеринку и тихого мальчика Максима, который перевелся за полгода до выпуска и ни с кем особенно не подружился. Запал этот Максим на девочку Веру – первую красотку школы. Ох ж эта Вера – давала всем, но только не тем, кто на нее западал. Как-то они с Васей, пока ее родители в Турции отдыхали, лежали у нее дома, курили после секса, и Вера сказала: «Слушай, этот чудак заявил, что из-за меня наглотается чего-нибудь… Ну, Максим этот». И они поржали, и снова занялись сексом, и забыли об этом. А на вечеринке он подошел к каждому, сказал добрые слова – все пьяно поулыбались, а потом спросил у хозяина квартиры, где туалет. Из туалета Максим больше не вышел – через час кому-то надоело ждать и хлипкая дверь была сорвана с петель. Максим съел упаковку феназепама, запив стаканом водки. Записка тоже была при нем – стихи для Веры. Вася тут же вспомнил разговор с Верой, и смех – волшебный смех вдвоем, всегда предшествовавший хорошему сексу. Да, когда-то до женитьбы он встречал девушек, с которыми было весело… Но можно ли было спасти того маленького влюбленыша? Об этом Забиваев думал и на похоронах Максима, когда не по-человечески выла и билась в припадке возле гроба его мать, и много позже, когда образ мальчика потускнел, а Вера стала просто «одной из девчонок со школы».
В два прыжка Забиваев оказался на балконе, где сидела женщина, и завопил:
– Мадам! Ноу! Стоп! Сильвупле! Стоп!
Мадам по-прежнему сидела на балконе, опустив голову, и на вторжение Васи не отреагировала. Он потряс ее за плечо – ноль реакции, поднял ее на руки и принес в середину комнаты.
Так, куда дальше? В ванную? Промывание? Он ринулся в ванную, сбив головой женщины косметику со столика… «Что ж такие номера у них всегда маленькие!» Он принес ее в ванную… А ванны-то нет – один душ! Ладно, понес назад в комнату, положил на постель. Может, воды ей? Вася заметался по номеру, но никакой воды не было – одно шампанское. «А! Они же из раковины пьют!» Побежал он опять в ванну, схватил стаканчик, наполнил водой, принес…
Тут пыл спасателя резко угас – никаких идей по поводу отравившейся француженки у него не было. Вызывать скорую – по какому номеру? Делать промывание – как? А вдруг решат, что это он – тот мужчина, из-за которого она решилась на самоубийство? Не дай бог еще во что-то вляпаться – никогда больше в приличную командировку не отправят, и тогда комментировать ему до скончания века женские чемпионаты по шашкам в областных центрах.
Вася выпил воды из стаканчика и посмотрел на женщину. Это была крашеная блондинка чуть за сорок. Родинка над верхней губой. «А она еще очень даже… Какие эти француженки, однако»… – такие мысли пронеслись в голове Васи, но он отмел их, как не достойные героя.
- Да какой я герой! – неожиданно сказал вслух Забиваев.
Он прислонил ухо к ее лицу – женщина, вроде, дышала. Но была она без сознания или просто спала сном пьяного тренера? Он еще потрепал ее по щеке, подергал за нос, взял запястье и попробовал найти, где щупают пульс… «Бляха-муха, я же сам еще пьяный… Да ну нах, баб этих»… И вышел. Щелчок – и дверь на этот раз точно закрылась.
***
Вася проснулся по будильнику в 5.30. Над морем вставало солнце. И какое это было море! И какое солнце! Хоть сейчас нажать кнопку «вывести на печать»… На набережной продолжалось шествие теперь уже слегка утомленных болельщиков или туристов, которые, минуя постель, направлялись на пляж. В воде того самого, знаменитого лазурного цвета, две девушки, смеясь, бросали друг другу оранжевый мяч. За их игрой наблюдал парень в трусах и белом пиджаке – разумеется, с бутылкой шампанского.
«А мне работать… Сюда бы приехать на недельку-другую…»
Голова гудела. Кое-как он оделся, собрал вещи – помимо чемодана получилось по два пакета в каждой руке. «Вот я набрал-то»… В коридоре, услышав щелчок своей закрывающейся двери, он вспомнил обстоятельства прошедшей ночи и, взглянув на дверь соседнего номера, подумал: «Как она там? Только бы в себя пришла… Да не, точно пришла… Люди так вот, запросто, не умирают»…
Выписываясь из гостиницы, он вдруг посмотрел на портье и произнес:
– Месье…
– Уи?
– Эээ… Мадам…
– Уи?
– Рум сёрти сикс.
– Уи?
– Мадам…
Вася иногда, особенно выпив, неплохо общался на всех языках с болельщиками и журналистами из других стран, но тут ни одно из знакомых ему иностранных слов не годилось.
Портье улыбнулся и протянул Забиваеву бумажку и ручку: мол, понравилась мадам – напишите записку. Забиваев подумал, что стоит написать нечто ободряющее, нечто такое, что приятно прочитать после долгого тяжелого сна, взял ручку и вывел: «Только вперед!» Зачеркнул. Написал: «Счастья! Здоровья!»
– Ой, это же все по-русски… – Зачеркнул. Что же написать? Надо что-то жизнеутверждающее. И рука его вывела: France Champion!!!
– Другое дело… – Вася улыбнулся, взял свои пакеты и, вышел на променад.
2016